Добрый день, дорогие горнолыжники!
Я хочу представить еще одну легендарную фигуру нашей горнолыжной истории — Валерия Ивановича Цыганова.
В 1980 году, наблюдая за ходом олимпийских баталий в далеком Лейк Пласиде (куда я приехал просто покататься на лыжах пятнадцать лет спустя), я, как начинающий горнолыжник, следил за всеми перипетиями баталий на снежных склонах.
И вот день мужского слалома-гиганта.
Я сейчас уже не помню, кто был комментатором, но помню голос и страшные переживания. Наверно, такие же, какие были примерно и у меня.
Комментатор объявляет, что на трассе Цыганов, идет вторая попытка и что в первой попытке у него было шестое время.
На последней отсечке во второй попытке — второе время и я уже был готов праздновать призовое место, но что-то не сложилось и за 20 метров до финиша падение.
Помню, что я был очень расстроен. Представляю себе состояние Валерия Ивановича, когда все силы вкладываешь, а результата нет.
К счастью жизнь на этом не закончилась — сначала пришли победы в Венгене и на Всемирной Универсиаде в Испании, а потом пришло 5 марта 1981 года в Аспене, где на глазах многотысячной толпы Валерий Иванович Цыганов первый, и на тот момент единственный, представитель СССР в самой зрелищной горнолыжной дисциплине — скоростном спуске занимает первое место оставив, позади австрийских и швейцарских звезд «Белого Цирка».
Хочу рассказать об этом человеке, чье имя золотыми буквами вписано в историю горнолыжного спорта.
Валера Цыганов родился 14 октября 1956 в Мончегорске Мурманской области.
Родители к спорту отношения не имели. Отец работал плавильщиком на «Североникеле», мама была занята на промышленном производстве..
Валерий, как и все школьники участвовал в лыжных гонках, играл в баскетбол, прыгал в высоту, ну, то есть, все, как обычно.
Цыганов вспоминает:
«К нам в школу пришел тренер-общественник Кирилл Алексеевич Латышев, к нему записалась половина класса.
Горнолыжная школа в Мончегорске уже тогда была успешной – за сборную СССР выступала на Олимпиаде Светлана Исакова-Лебедева, Валерий Борисов становился чемпионом СССР по слалому, Михаил Шлепаков неоднократно попадал в призеры.
Всю осень тренировались на свежем воздухе – со спортзалами тогда ситуация была еще хуже, чем сейчас. Постепенно многие отсеялись. Зимой нам выдали новые лыжи «Чемпион» венгерского производства. Мне было 11 лет. Катастрофически поздно, по нынешним временам, я занялся спортом.
Через 3 года Латышев объявил: он нас научил всему, что сам знает, и предложил перейти к другим тренерам. Я попал к Владимиру Георгиевичу Крылову. Считаю, мне повезло.
Поначалу я даже в Мончегорске в своем возрасте проигрывал лидерам, но наша совместная с Крыловым работа постепенно дала результаты. Я попал в молодежный состав сборной профсоюзов и продолжил прогрессировать.
В 1974 году принял участие в юношеском чемпионате Европы, проходившем в Чехословакии. Там занял четвертое место в слаломе. За год до того я стабильно начал попадать в призы на всесоюзных первенствах. А первый большой старт был у меня на чемпионате мира в Гармиш-Партенкирхене в 1978 году.
Владимир Георгиевич на протяжении всей моей спортивной карьеры считался моим личным тренером.
Начиная с 1975 года я все больше времени проводил в составе сборной, которой руководил Владимир Алексеевич Зырянов, туда Крылова не привлекали. Но, приезжая домой, я обсуждал с ним тренировочный процесс, мы вместе планировали, он предлагал какие-то идеи.
Специализация у меня определилась не сразу – я долгое время выступал как универсал, но в 1975 году выиграл чемпионат СССР в скоростном спуске, хотя к этой дисциплине до тех пор не тяготел.
Виктор Тальянов
В 1976 году я пошел на срочную службу в армию и попал в ЦСКА к Виктору Ивановичу Тальянову, с которым работал 2 года – пока служил.
Он – выдающаяся личность в спорте. Армейский спорт тогда, по советским меркам, был хорошо обеспечен базами и инвентарем, немало усилий к этому прикладывал Тальянов.
Олимпиада-1980
– На Игры в Лэйк-Плэсид мы прилетели за неделю до стартов. Швейцарцы, австрийцы и другие ведущие европейцы наряду с американцами уже успели к этому времени потренироваться на искусственном снегу Лэйк-Плэсида, а нам пришлось в Москве участвовать в мероприятиях, целью которых было вдохновление нас на победы.
В Лэйк-Плэсиде жили в помещении тюрьмы. В мужской части здания были общий душ и общая парная. Регламент проживания строго контролировался, так что никто после побед не орал пьяных песен, которые могли бы помешать отдыху остальных. Питание было разнообразным, круглосуточным, по системе шведского стола. Мы, горнолыжники, до того много поездили по Европе. И потому у нас не было такого комплекса: «без родного борща мы никак не можем».
Склоны в Лэйк Плэсиде усилиями международной бригады были подготовлены стандартно и согласно правилам, то есть очень хорошо. Причем искусственный снег на Олимпиаде впервые был применен именно в 1980 году.
Для россиян это также был первый опыт соревнований на искусственном снегу. Сразу понравилось. Такой снег лучше держит свою структуру, трасса меньше разбивается, и у стартовавшего сотым шансы на успех из-за внешних факторов не намного хуже, чем у лидеров, стартовавших в числе первых.
Трасса скоростного спуска в Лейк-Плэсиде была специфичная, но не очень сложная. В верхней ее части имелись крутые виражи, а нижняя представляла собой довольно прямой и пологий участок.
Но чем проще трасса – тем сложнее бывает ее выиграть. Потому что она проще для всех, и тогда значение имеют микроскопические нюансы, которые влияют на малые доли секунды результата.
Кроме того, прямо перед соревнованиями поверх искусственного выпал натуральный снег, и это добавило проблем сервисменам.
Об истории с моими лыжами для скоростного спуска, произошедшей в Лэйк-Плэсиде, я узнал через несколько лет. Ее рассказал мой бывший сервисмен Ханс Мюллер.
Были тестовые бригады, которые отбирали и испытывали инвентарь для ведущих спортсменов. Они определяли самые скользкие лыжи, чтобы дать их самому успешному на тот момент спортсмену. Сами участники зачастую и не знали, на каких лыжах они поедут. Это определял сервисмен. Так происходило на Кубке мира, но на Олимпиадах обычно возникает политическая составляющая, и тут, как говорится, возможны варианты. Я – русский, лыжи у меня французские, а сервисмен швейцарец. И мы в тот момент не обладали достаточным влиянием.
На Олимпиаде 1980 года в скоростном спуске
- на верху трассы у меня был третий результат,
- в середине пятый,
- на финише – восьмой.
На тренировках –
- вверху третий,
- на финише – первый.
Американец, который якобы ехал на лыжах, подготовленных для меня,
- наверху был 25-м,
- в середине – 15-м,
- на финише – 5-м.
В гигантском слаломе в первой попытке я показал 6-й результат, во второй упал за 20 метров до финиша.»
Валерий Цыганов и Александр Жиров
Небольшой комментарий.
Восьмое место в скоростном спуске на олимпийских играх в Лейк – Плэсиде до сегодняшнего дня является наивысшим результатом для советских и российских спортсменов.
Из воспоминаний Валерия Цыганова становится понятным, какая жесткая борьба идет не только на открытых для публики спортивных трассах, но и какая жесткая подковерная битва (я не смог найти другого, более подходящего слова), от результатов которой напрямую зависят места на олимпийском пьедестале.
При высочайшей плотности спортивных результатов (в одну секунду иногда вписывается до десяти человек) работа сервисмена практически становится решающей при распределении мест на подиумах Кубка Мира и Олимпийских Игр.
Те цифры, которые приводит Валерий Иванович, говорят сами за себя: лыжи американского парня шли лучше и на крутом и особенно на плоском участке трассы.
Чуть больше взаимопонимания, доброжелательности, чуть меньше политической составляющей и, кто знает, может быть, Валерий Цыганов мог бы стать олимпийским чемпионом Лейк — Плэсида.
Продолжение следует…
